Этот вопрос может быть задан и сегодня, хотя жизнь и деяния нашего героя остались в прошлом. Он умер полвека назад, в возрасте 83 лет. И вот что в мемуарах он рассказал о своём рождении и первых годах жизни (на русском языке – «История изнутри// Мемуары британского агента»):
– Я родился в Анструтере – графство Файф (Шотландия – Г.Б.) – 2 сентября 1887 года. Отец мой был учителем начальной школы, переселившимся в Англию в 1906 году. Мать моя была из семьи Макгрегор (шотландка). Среди моих предков были Брюсы, Гамильтоны, Комминги, Вельсы, Дугласы, и я могу проследить свой род до БосвелаАучинлекского. Таким образом, во мне нет ни единой капли английской крови… Мой отец был завзятым игроком в футбол, в регби и состоял членом шотландского футбольного жюри. Братья моей матери были хорошо известными шотландскими атлетами. Таким образом, свою первую тренировку в футбол я получил, когда мне было четыре года…
Даже из этого примера мы видим, насколько трепетно британские подданные относятся к своему этническому происхождению. Далее Локкарт (Lockhart) рассказывает о том, как из-за страсти к футболу у него не очень сложилась учёба, и отец,вместо Кембриджского университета,послал его учиться в Берлин и Париж. «После трёх лет пребывания во Франции и Германии, – продолжает юный Локкарт, – я возвратился в Англию с целью пройти подготовку к гражданской службе в Индии». Однако под влиянием рассказов дяди он попал в Сингапур, который поразил его «как прекрасный сон наяву». Локкарт стал «плантатором», провёл два года на Востоке, но заболел малярией и вернулся домой. По настоянию отца после долгой подготовки он сдал экзамены для поступления на работу в Министерство иностранных дел Британской империи. Несколько месяцев Локкарт работал в консульской службе, а затем последовало предложение поехать в Россию в качестве вице-консула в Москве.
Он приехал туда в январе 1912 года и стал жить в интеллигентном семействе Эртелей, что помогло молодому дипломату лучше понять русскуюжизньи изучить язык. Локкарттакже наблюдал за бытом московского дворянства и купечества. В то же время он сетует: «Моё знакомство с английской колонией нельзя считать очень удачным». И рассказывает о своём футбольном опыте в Орехове:
–Почти что первыми англичанами, которых я встретил, были братья Чарноки. Оба они были ланкаширцами и связаны с хлопчатобумажной промышленностью. В то время Гарри, младший брат, был директором хлопчатобумажной фабрики в Орехово-Зуеве Владимирской губернии. Орехово-Зуево являлось одним из наиболее беспокойных промышленных центров, и там Чарнок, в качестве противоядия водке и политической агитации, ввёл футбол. Организованная им заводская команда была в то время чемпионом Москвы. Обо мне в английской колонии ходили слухи, что я – блестящий футболист, вероятно, потому, что меня спутали с моим братом. Не справляясь о том, какой вид игры я практикую – круглым или овальным мячом, Чарноки попросили меня вступить в состав «морозовцев», как называлась их заводская команда. Несколькими часами позже я узнал, что в Москве имеется английская команда («Британский клуб спорта», БКС – Г.Б.), в которой, ожидалось, я буду играть. Председатель клуба сделал всё, что в его силах, чтобы убедить меня изменить решение, но, давши Чарнокам слово играть у них, я не был склонен отказаться от него. Вначале на меня немного сердились, но я никогда не пожалел о принятом решении. Позднее, когда я ближе познакомился с этими северянами, я понял, какие они прекрасные ребята. А Чарноки с тех пор сделались моими верными друзьями, и я всегда считал мой футбольный опыт с русским пролетариатом самой ценной частью моего русского воспитания. Я боюсь, что опыт этот принёс больше пользы мне, чем моему клубу. С трудом я справлялся с порученным местом в команде. Несмотря на это, матчи были очень интересны и вызывали огромный энтузиазм. В Орехове нам приходилось играть перед толпой в десять–пятнадцать тысяч человек. За исключением проигрышей иностранным командам, мы редко проигрывали. Разумеется, опыт Чарноков увенчался полным успехом. Если бы он был заимствован другими фабриками, то влияние его на характер русских рабочих оказалось бы очень значительным…
Добавим к этому, что дебют Локкарта за КСО (Клуб-спорт «Орехово») состоялся в… Харькове. Дело в том, что тогда, помимо розыгрыша местных чемпионатов, уже практиковались товарищеские встречи. Но они проводились только по решению футбольных властей. И вот в начале 1912 года руководство Московской футбольной лиги (МФЛ), в которую входил и КСО, делегировало «морозовцев» на поездку в Харьков для проведения двух игр. Оба матча у местных команд (26 и 27 марта) они выиграли: 3:0 у сборной города и 3:1 у клуба «Феникс», победителя осеннего кубка Харьковской лиги. В этих встречах Локкарт играл в амплуа левого инсайда. В конце сентября того же года футболисты КСО вернулись в Харьков и сыграли вновь со сборной города. На этот раз счёт оказался разгромным – 7:0, и один из мячей забил Локкарт.
Два других товарищеских матча, проведённых уже у себя дома в апреле, «морозовцы» выиграли. Если с КФС (Клуб футболистов «Сокольники») из Москвы не было проблем (15:0 в пользу ореховцев), то встреча с «Меркуром», чемпионом Петербурга, вызвала необыкновенный ажиотаж, хотя это и был товарищеский матч. Так описал это событие наш В.С. Лизунов:
– 28 апреля ореховские спортсмены встретили гостей на железнодорожной станции рано утром, накормили их завтраком, показали достопримечательности города, а затем проводили на тренировку. Столь джентльменское обращение было в ходу у морозовцев. Чемпионы Петербургской Футбольной лиги остались очень довольны радушием хозяев, но не результатом встречи. С самого начала матча ореховозуевцы взяли инициативу в свои руки. Первый гол в ворота гостей забил Локкарт…
Так британец отметился в этом матче, который прошёл в напряжённой борьбе и закончился со счётом 4:3 в пользу чемпионов МФЛ (напомним, что к этому времени они имели в своём активе уже две такие победы, за которые вручался Кубок Фульда).
Лето 1912 года прошло под знаком подготовки к участию в Олимпийских играх в Швеции. Однако они не принесли успеха россиянам, которые завоевали в общей сложности четыре медали: две серебряные в борьбе и по одной бронзовой в гребле и парусном спорте. Сборная России по футболу, за которую играли и «морозовцы» Акимов и Кынин, вовсе провалилась, проиграв сначала команде Финляндии (тогда входившей в состав Российской империи) со счётом 1:2 и Германии с разгромным счётом 0:16.
В августе–октябре того же года прошёл третий розыгрыш Кубка Фульда, и вновь сильнейшим оказался ореховский клуб. Из 12 матчей он выиграл 11 при общем соотношении мячей 65:15. Единственное поражение «морозовцы» потерпели (2:3)в своём дебютном матче против главных соперников – британцев из БКС, занявших второе место в чемпионате МФЛ. Третьим стал КФС, с которым КСО сыграло в весеннем товарищеском матче. В составе победителей был и Локкарт, наряду с другими британцами: это Гринвуд, Дикин(г), Эдвард Чарнок, Гамильтон, Паур, Томлинсон, Бонд, Вилли Чарнок «Рыжий», Гаскелл. Русских игроков представляли В.Макаров, Н.Бухаринский, М.Савинцев, А. и В.Мишины, А.Акимов, О.Хаваев, А. и Н.Кынины, К.Андреев,А.Куликов, А.Шустров, А.Степанов, А.Кротов, Л.Золкин, А.Голубков, А.Волков, Б.Манин, С.Маслов (по книге Г.Н. Калянова «Московская футбольная лига 1910–1922).
Что касается «проигрышей иностранным командам», то здесь Локкарт прав. В начале мая 1912 года КСО сыграл в Москве со сборной Финляндии и проиграл со счётом 2:7. А в конце сентября того же года «морозовцы» с участием Локкарта уступили команде «Хольштайн» из немецкого города Киля – 0:6, хотя первый тайм закончился безрезультативно. Стоит напомнить, что в 1912 году эта команда стала чемпионом Германии.
Но главное, конечно, не эти поражения, а победа «морозовцев» в первенстве МФЛ, о чём Локкарт с теплотой вспоминал много позже:
– Я до сих пор храню свою золотую медаль чемпионата Московской Лиги 1912 года. Эта медаль – одна из немногих вещей, сохранившихся у меня с того далёкого времени… В команде царил дух стремления к победе. Английские болельщики могли бы поучиться той поддержке и тому энтузиазму, которые мы ощущали со стороны зрителей.
О футбольном увлечении британца также писала Нина Берберова, автор книги «Железная женщина», посвящённой необычайной судьбе баронессы Марии («Муре») Игнатьевны Закревской-Бенкендорф-Будберг. Вот что она говорит о Локкарте:
– Русскому языку он выучился скорее других, он был способен к языкам; в нём находили огромное очарование молодости и здоровья. Он был выше среднего роста, блондин, чуть плотнее, может быть, чем средний британец его возраста. Но спортом занимался он серьёзно, и настал день, когда он присоединился к футбольной команде при фабрике текстильщиков братьев Морозовых («Саввы Морозова сыновья»): морозовцы, с его участием, одержали победу, и команда вышла на первое место. Это доставило ему необыкновенное удовольствие.
Не будем придирчивыми по отношению к даме, не обязанной знать, что команда «морозовцев» была связана прежде всего с Викуловичами.
На этом в 1912 голу футбольная карьера 25-летнего Локкарта в рядах КСО закончилась. Возможно, на его решение повлияло то, что расширился круг консульской работы Локкарта, да к тому же в декабре 1912 года он женился. А ведь женатому молодому человеку считалось тогда неприличным играть в футбол. Но была, видимо, ещё одна причина, о которой он не особенно распространяется. В своих мемуарах Локкарттак говорит о сути этого рода деятельности:
– Через полтора года после моего приезда в Москву я знал большинство передовых московских интеллигентов. Этот контакт, требующий постоянных разговоров на политические темы, возбудил во мне интерес к международным делам. Через Чарноков и других англичан, связанных с хлопчатобумажной промышленностью, я мог ощущать биение пульса промышленной жизни. Для того, чтобы стать настоящим работником контрразведки (выделено Г.Б.), оставалось завоевать лишь купечество…
Мы знаем, что слова «разведчик» и «контрразведчик» используются тогда, когда речь идёт о своих. В то время как иностранных агентов называют попросту «шпионами», хотя на других языках есть и определение «секретный агент». Как бы то ни было, Локкарт занимался и этой работой, что в конечном счёте привело к его высылке уже из послереволюционной России как организатора «заговора послов», который также называют и «заговором Локкарта». Согласно официальной версии, изложенной заместителем председателя ВЧК Я.Х. Петерсом, заговор был организован в августе 1918 года дипломатическими представителями Великобритании, Франции и США в Советской России с целью свержения большевистской власти. В заговоре участвовали, помимо главы специальной британской миссии Р.Локкарта, послы Франции Ж. Нуланс и США Д.Р. Фрэнсис. Но это уже другая отдельная тема. Также как и история «железной женщины», «Муры» Закревской, которая была близкой подругой Локкарта, помогала ему в разных делах, а позднее стала секретарём А.М. Горького и помощницей английского писателя Герберта Уэллса. Помимо книги Нины Берберовой, об этом можно прочитать в недавно изданной на русском языке книге Деборы Макдональд и Джереми Дронфильда под длинным названием «Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев».
Приведём одно свидетельство из мемуаров Локкарта, касающееся малоизвестного факта одеятельности Морозовых:
–Ещё одна сцена ярко сохранилась в памяти от этого первого дня восторженного смятения (отречение царя в марте 1917 года – Г.Б.). По дороге домой я встретил на улице Гарри Чарнока. Он долгое время вёл переговоры о продаже крупных текстильных фабрик Викулы Морозова богатой американской фирме. Что касается американцев, то они уже давно готовы были подписать контракт и уплатить деньги. Сам Чарнок вёл это дело и рассчитывал составить на этом небольшой капиталец, а потому тоже стоял за подписание, но Морозовы с мужицким упрямством всё торговались и торговались до последней минуты. Теперь было уже поздно. Чарнок лаконично протянул мне бумажку, это была телеграмма от американской фирмы с уведомлением о том, что сделка не состоится. Крупный капитал испугался.
Вернувшись домой, Локкарт продолжил службу в МИД Великобритании, а в годы Второй мировой войны он возглавлял его политическую разведку.
Локкарт оказался не единственным шпионом в России, игравшим в футбол. Такое случилось и в Петербурге (защитник сборной России Пётр Соколов). А в подмосковном Серпухове им оказался Эдвард Паркер (Эдуард Васильевич) Чарнок. Ещё в середине XIXвека его отец, Чарнок-старший, обосновался в Серпухове, где работал директором фабрики у текстильного магната Н.Н. Коншина. Дело отца там продолжили два его сына, Эдвард и Климентий Васильевичи Чарноки, также игравшие в футбол. Климентия даже избрали в состав руководства МФЛ, аЭдвард играл за КСО в 1911–1913 гг., постоянно бывая в Серпухове, Орехове и Первопрестольной. Включали его и в состав сборной команды Москвы. Впоследствии ВЧК выяснило, что он бывал там не только ради участия в гостевых играх в составе «морозовцев», но занимался тем же, что и Локкарт (есть версия, что Чарнок был двойным агентом). И если Локкарт после провала «заговора послов» был выдворен из России, то Эдвард Чарнок, занимавший тогда должность секретаря дипмиссии Великобритании в Москве, оставался там до 1927 года, когда британское правительство разорвало дипломатические отношения с СССР.
Российская публика на футбольном матче начала 20 века.
Однако надо отдать должное Эдварду Чарноку в том, что он многое сделал для становления футбола в Серпухове. Привлекал к игре молодёжь, организовал первую футбольную команду – «Новая мыза», стал инициатором строительства первого настоящего стадиона в городе. На его открытии в 1912 году состоялся показательный матч двух сильнейших команд Московской лиги – КСО и ЗКС («Замоскворецкий клуб спорта»). «Морозовцы» остались верными себе и в этой игре, одолев соперников со счётом 3:1. В следующем году они завоевали четвёртый и последний Кубок Фульда, но уже без Роберта Локкарта.
Автор статьи Гамэр Баутдинов, 06.09.2020
