Самомазка

Самомазка

В историческом центре Орехово-Зуева на улице Ленина напротив торгового центра «Орех» расположен комплекс зданий, с морозовских времен известный как Самомазка.

В далеком 1837 году старший сын основателя династии Морозовых Елисей Саввич, получив от отца капитал и земельный участок в Никольском, организовал здесь красильное заведение с раздаточной конторой. Название «самомазка» связано с тем, что изначально здесь, говоря простонародным языком, «мазали», то есть окрашивали ткани, причем не вручную, а механическим, фабричным способом.

Когда часть помещений Самомазки стала одной из первых рабочих казарм в Никольском, за ней закрепилось прозвище «мать всех казарм». Отсюда впоследствии возникла народная версия происхождения названия: Самомазка – это, дескать, сокращенное выражение «сама мать всех казарм». Впоследствии здания Самомазки принадлежали Викуле Елисеевичу Морозову.

С архитектурной и историко-культурной точки зрения уникальность Самомазки в том, что она представляет собой почти целиком сохранившийся фабричный квартал середины XIX века, где жилье рабочих располагалось в непосредственной близости от самого производства. Характерный элемент фасада комплекса – два массивных арочных пролета, позволяющих попасть с улицы во внутренние дворы. Это особенность, присущая в Орехове только викуловским строениям.

В годы советской власти Самомазка стала общежитием №104 и напоминала «город в городе», где, по воспоминаниям старожилов, проживал «лихой» народ, про который была даже сложена частушка:

Самомазка, 104 – Жулики-грабители.
Ехал дедушка с дерьмом, они его обидели.

Действительно, в советское время вражда между обитателями 104-й казармы и жителями других районов города была у всех на слуху. В Самомазке в те времена проживало до четырех тысяч человек, и как только возникал повод для конфликта с «чужаками», все мужское население в возрасте до 30 лет сплоченно выходило отстаивать свою территорию.

«Когда возвращались с танцев из горпарка, – вспоминает один из жителей Самомазки Ю.В. Бодров, – на перекрестке людская толпа делилась на три части: одна сворачивала налево через деревянный мост в Зуево, другая шла направо мимо «шестигранника» в Орехово, третья продолжала двигаться по улице Ленина в сторону Крутого. Вот здесь-то иногда и возникали беспричинные на первый взгляд потасовки, особенно часто с крутовскими. На самом деле причины были, конечно: иногда припоминались неотмщенные обиды, чаще же это была своего рода предусмотрительная демонстрация силы, если нам казалось, что к «самомазовцам» начинали терять уважение – мол, не забывай, кто тут хозяин. В последнем случае все обычно сводилось к нескольким несерьезным оплеухам и последующему шумному преследованию до границы «нашей» территории. Бывало и так, что противник, собрав превосходящие силы, шел сводить счеты. Тогда наше воинство занимало оборону на крыше и отбивалось всем, что было припасено на такой случай, вплоть до специально собираемых выброшенных дырявых ведер. Вот какую особенность тех «сражений» хочу отметить: дрались, как пел Высоцкий, «не по злобе», не было звериной ненависти к «противнику», неписаные твердые правила соблюдались в драках и с «чужими», и между собой. Конечно, и носы разбивали в кровь, и синяков хватало, но не припоминаю случая, чтобы кого-то лежачего добивали ногами или что-то в таком роде».

Подобные потасовки длились недолго, ведь в самой Самомазке находился опорный пункт милиции и милицейское общежитие. Правда, убежать от преследователя здесь особого труда не составляло, ведь внутри Самомазка напоминала катакомбы, так как все ее корпуса сообщались между собой пролетами: по крышам можно было обежать по периметру почти всю Самомазку и при этом в любой момент нырнуть на чердак, а спрыгнув во двор, либо затеряться в этих лабиринтах, либо через один из многочисленных лазов спуститься в подвал.

Согласно легендам старожилов, с морозовских времен под землей сохранились коллекторы и прочие фабричные коммуникации, по которым из Самомазки можно было проникнуть в любой фабричный корпус из тех, что расположены в историческом центре города, или выбраться к берегу Клязьмы. К сожалению, достоверность этих легенд остается под вопросом.

Со стороны Дома пионеров к Самомазке примыкали две футбольные и городошная площадки, тут же играли в волейбол, лапту, клепень, казаки-разбойники и прочие популярные тогда игры. Позади казармы на берегу была деревянная площадка («тамбочка» – так ее называли местные), метра на два выступавшая над водой, с которой ныряли во время купания.

Быт Самомазки не отличался от жизни других казарм, разве что традиции были покрепче и соблюдались построже, поскольку все-таки «мать всех казарм»: жили дружно, двери, уходя на работу, не запирали, в радости и в горе человек не оставался в одиночестве. Вместе отмечали дни рождения, проводы в армию и другие события, гуляли на свадьбах. В Самомазке работали драматический, рисовальный, хоровой и другие кружки. Футболисты Самомазки считались одними из сильнейших в городе.

Самомазка

Орехово-зуевский журналист Эрнст Орлов со слов Б.А. Молодцова рассказывает о том, как в 1965 году Самомазку посетил член Политбюро ЦК КПСС А.Н. Шелепин. Условия быта и сама обстановка 104-й казармы произвели на него такое тягостное впечатление, что в итоге было принято историческое решение о расселении всех городских казарм, и к 1970 году жители Самомазки получили квартиры в новостройках.

В настоящее время комплекс используется различными фирмами, в нем размещены офисные помещения и магазины, а исторический фасад Самомазки с двумя большими арочными пролетами остается одной из наиболее узнаваемых достопримечательностей центра города.

  • При подготовке статьи использовались материалы из книг:
    1. Казарма. Составитель Н.И. Мехонцев. – Орехово-Зуево, 2000.
    2. Алексеев В.Н., Лизунов В.С. Моя малая родина. Руководство по краеведению. – Орехово-Зуево, 1998.
    3. Бирюкова А.А. Никольское – вотчина Морозовых. – Орехово-Зуево, 2016.
    Фото из фондов Орехово-Зуевского историко-краеведческого музея

Оцените статью
Зебра-дисконт
Добавить комментарий